Кензо Танге

Сад и гора вдали. Дрогнули, движутся, входят В летний раскрытый дом.
Мацуо Басе

Древний, завораживающий мир Востока, хранящий какие-то только ему ведомые тайны... Лишь немногие из нас, европейцев, начинают познавать эти тайны - в памятниках искусства, в преданиях, именах...
Великий японский архитектор Кензо Танге и его "Сады Лумбини" - ещё одна тайна, в которой гений великого мастера переплетается с учением самой непознанной Европой религии - буддизма. Именно ему я обязан встречей с Танге. Вот как это произошло.
В конце 60-х годов группа ортодоксальных буддистских стран во главе с Непалом решила увековечить память Будды Готамы, легендарного основоположника буддизма, строительством гигантского туристического и музейного комплекса "Сады Лумбини" на предполагаемом месте его рождения в южном Непале. Финансировать проект согласилась Организация Объединенных Наций, а непосредственным его исполнителем стал Кензо Танге, создавший для Лумбини острую, неожиданную, как и всегда, планировочную композицию. В 1977 году была закончена первая стадия проектирования; и мне, заместителю директора Центра по населенным пунктам ООН, курировавшему Лумбини, предстояло вместе с руководством Комитета Лумбини из Непала провести экспертизу и оценку проекта, а потом договориться с Танге о второй его стадии, которую мы называли техническим проектированием.

     Первая встреча с мастером, вернее, сначала с одним из его творений, произошла в феврале 1978 года. По прилете в Токио я отправился к знаменитым олимпийским залам Танге. Мне, знавшему залы лишь по описаниям, они показались странными незнакомцами. Ведь от внимания наблюдателей почему-то ускользает то обстоятельство, что залы стоят на участке, вплотную примыкающем к крупнейшему историческому парку Токио - Еёги. И атмосфера этого по-японски ухоженного сада с храмом в центре незаметно перетекает в ансамбль Танге. Микросреда, где находятся залы, сохраняют дух и характер типичного для Японии сада, с его композициями из камня, с его культом отдельных деревьев и кустов, наконец, с его отношением к архитектуре, которая сама становится элементом искусственной природы. И, скорее всего, именно поэтому залы Танге стали произведением национальной японской архитектуры. Причем настолько ярким, что невозможно представить себе эти постройки перенесенными в иную страну, в иную среду.
     Чем ближе я знакомился с работами Танге, тем отчетливее понимал, что основой его творчества является не проектирование зданий и комплексов, а создание полнокровной, многофункциональной градостроительной и архитектурной Среды, способной к трансформации и росту. Свое кредо Танге изложил в статье "Развитие концепций и методологии проектирования" (The Japan Architect magazine. August - September 1976 issue).
     Основой всего он считал "концепцию структуры", понимая ее, однако, своеобразно: "Структура существует в нескольких измерениях. Существуют и структуры, обуславливающие заданные ассоциации. Пространство передает людям послание. А структура, говоря языком лингвистики, устанавливает грамматический строй этих посланий. Более того, это тот же канал, с помощью которого люди могут войти в организованное пространство. И мы приходим к выводу, что невозможно понять здание, группу зданий или городскую среду без применения концепции структуры. Приведу пример: два спортивных зала Ёёги тесно связаны с ближайшими к ним железнодорожными станциями Шибуя и Хараджуку. Все четыре сооружения органично объединены архитектурой улиц. Это архитектура стала в то же время каналом связи и пространством, через которое реализуется участие людей".

Макет садов Лумбини

     Кензо Танге считал, что впервые его "концепция структуры" отчетливо проявилась в широко известном проекте развития Токио, созданном в 1960 году. "Токио получил в плане градостроительную ось как структуру, вдоль которой город может расти и развиваться, - писал Танге. - Эта ось имеет и символическое значение, начинаясь в сердце старого города - в императорском . дворце. Мы приходим к выводу, - отмечал он далее, - что определение функциональных составляющих может быть возвышено до уровня символики и что сами структурные организмы погружены в Символизм".
      "Трехмерное пространство коммуникаций", свойственное концепции структуры, прослеживается в большинстве проектов и построек Танге, выступая каждый раз в новом обличий.
     В Токийском соборе св.Марии оно проявляется в виде элементарной композиционной оси, вдоль которой движутся посетители. В Центре связи Ямамаши система горизонтальных и вертикальных коммуникаций превратилась в структурную основу композиций. А выделив звено таких коммуникаций, Танге решил, казалось бы, невозможную задачу: создал один из своих шедевров, офис радиовещательной и газетной компании Шизуока, на крохотном пятачке Токио в максимально невыгодных градостроительных условиях - внутри изгиба путепровода на остром углу двух пересекающихся улиц.

Макет садов Лумбини

     Среди творческих позиций Кензо Танге есть и "гармония между природой и искусственной средой", к которой он стремился во всех своих работах. В проектах 70-х годов есть зона коммуникаций, оставленная в виде почти не тронутых природных фрагментов - "Зеленый коридор". Эту систему Танге применил в 1971 году при проектировании нового жилого района Либрини в сицилийском городе Катаниа и еще в одной работе, выполненной в содружестве с Луисом Каиом. Это проект Аббасабада - нового района Тегерана. Совместная работа двух выдающихся зодчих, очень не похожих друг на друга, началась в 1973 году. К сожалению, смерть Кана помешала развитию этого содружества. Остался только проект 1974 года, в котором показано формирование нового района и центра вокруг нетронутой топографии "Зеленого коридора".
В период создания "Садов Лумбини" - в 1978 году- рабочее ядро фирмы "Кензо Танге и УРТЕК" (УРТЕК - урбанисты и архитекторы) составляли несколько архитекторов и инженеров. Обычно они собирались в кабинете Танге - светлой комнате с большим столом в центре, за которым можно было провести совещание, где можно было расставить макеты, разложить проекты. Особенностью фирмы Танге являлось то, что она была не только коммерческой организацией, но и школой для архитекторов. Большинство из них составляли японцы, но иногда в число сотрудников попадали и иностранцы.
     Часто, получив заказ, Танге устраивал внутренний конкурс для своих архитекторов. При этом он просил развить предлагаемую им идею. Лучшие варианты брались за основу для разработки, которую вела группа архитекторов, являющихся, наряду с самим Танге, авторами проекта. Замечая особо талантливых людей, Танге поручал им самостоятельную и ответственную работу, помогая через какое-то время основать собственную проектную контору. За годы своей работы фирма "Кензо Танге и УРТЕК" "вывела в люди" немало архитекторов, большинство из которых стало ведущими специалистами Японии. Например, в 1978 году одним из лидеров фирмы был Такаши Ивата, первый соавтор Танге по проектам "Сады Лумбини", Либрини в Сицилии, Аббасабада в Тегеране (вместе с Луисом Каном).
     Кензо Танге, как и всякий великий человек, является неординарной личностью. В 1978 году ему уже исполнилось 65 лет. Японец по рождению, европеец по образу жизни, он и учился в Токио, и стал архитектором, и создал там свои лучшие проекты, и вырастил учеников. Великий мастер был настоящим патриотом своей родины, отклонявшим все предложения о работе в других странах. Свое жилище в центре Токио он обставил на европейский лад, создав в огромной двухэтажной квартире небольшой, но уникальный музей античных вещей, где были и подлинные архаические статуэтки с Крита, и образцы греческой керамики. Танге, которого, без сомнения, можно причислить к самым выдающимся зодчим планеты, очень прост в общении. Но эта простота является простотой сильного человека, прекрасно осознающего свое превосходство над окружающими, не злоупотребляя им, а обращая себе на пользу. Он, любящий комплименты, охотно и заинтересованно говорил и о проблемах, не связанных с его величием. Интересовался Танге и советской архитектурой, и особенностями нашей жизни, сожалея, что ему не удалось побывать в Советском Союзе. Мне он казался похожим на Жолтовского: и по манере говорить, и по какой-то особой лучистости, исходившей от лица и улыбки, и по характерной внешности. Сходство было тем более удивительным, что и рост, и тип лица у Жолтовского и Танге совершенно разные; разными были и языки, на которых мы разговаривали. Но сходство это было очевидным. Впечатление осталось прочным и ярким. Я не могу подумать об одном из этих людей, не вспомнив и другого.

Генеральный план Лумбини, 1980-е годы

Генеральный план Лумбини,
1980-е годы

А тогда, в 70-х годах, мастер задумал создать одну из самых грандиозных и интересных, ландшафтных композиций, когда-либо осуществленных человеком. По плану "Сады Лумбини" должны были занять участок размером 1,6 х 4,8 км, лежащий на огромной плоской равнине в долине Ганга у подножия Гималаев. Здесь, среди рисовых полей, две тысячи шесть сот лет назад, по преданию, находилась прекрасная роща, в которой родился будущий Будда - принц Сидхарта. Здесь же, в 249 году до н.э., в память об этом легендарном событии, король Ашока* поставил железную колонну. Археологические раскопки, проведенные вокруг колонны после второй мировой войны, открыли остатки относящегося к V-I векам до н.э. небольшого города Лумбини с сохранившимися храмами и монастырями. В 1967 году в Лумбини побывал Генеральный секретарь ООН У Тан, бирманец, убежденный буддист. По его инициативе в Непале под эгидой ООН был создан Комитет Лумбини, призванный возродить этот некогда процветавший город. Для проектирования новых "Садов Лумбини" У Тан и пригласил в 1969 году Кензо Танге.

* Ашока - король династии Маурья, активный проповедник буддизма, в честь которого в III в. до н.э. в священных местах Индии он установил несколько каменных и железных колонн.

Работа началась. Необходимые средства поступали от пяти буддийских стран - учредителей Комитета. Проводились географические, гидрологические, ботанические, археологические исследования, одновременно с которыми фирма "Кензо Танге и УРТЕК" создавала и проект, в основу композиции Тонге положил свою, систему "зеленого коридора" - композиционную ось, протянувшуюся с юга на север почти на. пять километров. Как и в проекте Токио, эта ось явилась стержнем структуры, обеспечивающей пространственные коммуникации и имеющей ярко выраженное символическое значение.
     Физическим выражением оси, вдоль которой формируются основные узлы ансамбля, стал канал с аллеями по сторонам. Предполагалось, что по каналу будут ходить лодки, перевозящие людей из одной части комплекса в другую. Канал служил также для водоснабжения комплекса и отвода ливневых вод. Ансамбль должен был начинаться на севере, где предполагалось разместить административный, научный и туристический городок - "Культурный центр Лумбини". Далее к югу, по сторонам основной артерии - канала, располагались участки земли, где крупные буддийские общины могли построить монастыри в соответствии с религиозными и художественными традициями своих стран. Кульминацией ансамбля должен был стать археологический заповедник - "Сады Лумбини".
     Сами сады образуют в плане круг, в центре которого стоит железная колонна Ашоки. "Форма круга, заключающего внутри квадраты, с наибольшей простотой и чистотой воплощает в Буддизме мистический символ Вселенной", - пишет Танге. Действительно, круг и квадраты имеют многозначную символику во всех разновидностях буддизма. Композиция Танге, используя круг и квадраты, напоминает многие буддийские символы и в то же время не копирует ни один из них. Попытки связать форму Садов Лумбини с мандалой - одним из основных символов тибетского и непальского буддизма - несостоятельны. Сады не воспроизводят ни одной из композиций этого символа. Основное назначение садов - служить археологическим заповедником.
     Ансамбль Садов Лумбини ярко отражает идею взаимодействия с природной средой. Главная ось ориентирована на снежные вершины Гималаев, благодаря чему зримо воплощается географическая принадлежность всего комплекса. В композицию плана включены также и живописные русла рек Харухава и Тилар. Гармония с топографической средой развивается уже в первичных элементах ансамбля. Вода и зелень сопровождают каждый из них до уровня непосредственно контакта с человеком. Все здания по замыслу Танге, должны быть сложены из красного кирпича (стены) и бетона (перекрытия) и иметь минимальную высоту.
     После высокогорного Катманду воздух Лумбини показался особенно душным и влажным. Я прилетел в долину Ганга, когда начались первые земляные.работы по строительству водной системы комплекса и высадка деревьев. Вдоль будущего канала и круглого участка садов уже виднелись тысячи крошечных саженцев. Идеи Танге начинали воплощаться в жизнь...
     С тех пор прошло двадцать лет. Сады Лумбини давно вышли из-под контроля ООН. Темпы строительства грандиозного ансамбля замедлились. Должность главного архитектора комплекса уже долгое время остается вакантной. И трудно сказать сейчас, когда и как будет реализован этот проект, да и будет ли реализован вообще...
     А пока Непал объявил о продаже участков под монастыри в садах Лумбини.

Колонна Ашоки в Лумбини

С. Ожегов,
доктор архитектуры

Фото автора

Архитектура, строительство и дизайн. 1998. № 04



Мотивы • Мировой опыт ландшафтной архитектуры




Ландшафтный дизайн, ландшафтное проектирование, благоустройство, озеленение, профессиональный уход